Strict Standards: Declaration of articles_controller::index() should be compatible with that of base_controller::index() in /home/aleksey-mi/aleksey-mihalchik.ru/docs/controllers/articles_controller.php on line 2
О проблемах использования в уголовном процессе экспертиз гуманитарного характера(на примере дела Марцинкевича М.С.)
О проблемах использования в уголовном процессе экспертиз гуманитарного характера(на примере дела Марцинкевича М.С.)

Данная статья не является исследованием, монографией или способом воздействия на суд, а служит исключительно способом выражения личного мнения автора относительно ситуации, сложившейся в судебной системе.  

Для начала обратимся к статье 57 УПК РФ, согласно которой эксперт : «это лицо, обладающее специальными знаниями и назначенное в порядке, установленном настоящим Кодексом, для производства судебной экспертизы и дачи заключения.» Если по-простому, то эксперты - это профессионалы в тех отраслях знания, где мнение судьи никак нельзя признать авторитетным, но, между тем, без такого мнения вынести приговор невозможно.

Если вы являетесь поклонником детективов, то сможете легко вспомнить не меньше полудюжины разновидностей экспертов, без которых немыслимы современные уголовные процессы: судмедэксперты, дактилоскописты, баллистики, почерковеды и пр. Каждая из экспертиз может стать весомым доказательством по делу и способствовать вынесению обвинительного либо оправдательного приговора, но существуют дела, которые в профессиональном юридическом сообществе называют «экспертными», т.е. в них идет речь о преступлениях виновность в совершении которых фактически определяют эксперты. На самом деле, на мой взгляд, ничего страшного в таком положении дел нет если соблюдается следующие правила:

1.Экспертизу проводят эксперты заслуживающие доверия и с безупречной репутацией в научном сообществе;

2.Экспертиза проводится в области естественных наук;

3.Экспертиза проводится с использованием научно-обоснованных методик;

4.Экспертиза дает категоричные, верифицируемые результаты.

Безусловно, одними криминалистическими естественно-научными исследованиями уголовный процесс ограничиться не может – автороведческие, искусствоведческие, лингвистические и пр. экспертизы гуманитарного характера давно использовались и используются по сей день следователями и судьями . Факт привлечения таких специалистов тоже не является проблемой – их заключения помогают лучше понять сущность вопросов, затрагиваемых при рассмотрении уголовного дела. Анализ правоприменительной практики позволяет выявить наличие сложностей именно в процессе оценки судами таких экспертиз и их дальнейшем использование в качестве доказательств в уголовном процессе. Напомню, что существуют общие правила оценки доказательств, соблюдение которых и обуславливает дальнейшее использование конкретных документов, предметов, показаний и пр., содержащих информацию, имеющую значение для дела. Критерия всего три: достоверность, допустимость, относимость. Если проверка заключения эксперта, по двум последним критериям, как правило, дает положительные результаты, то вопрос о достоверности любого гуманитарного исследования всегда остается открытым т.к. вопросы языкознания, искусствоведения и пр. в подавляющем большинстве случаев оперируют вероятностными категориями и даже в среде научного сообщества существует масса полярных точек зрения по одному и тому же вопросу. Несмотря на этот, казалось бы, очевидный факт – суды воспринимают любое заключение гуманитарного специалиста некритически, фактически как черновик будущего приговора.

Дело Максима Марцинкевича получило широкий общественный резонанс прежде всего в связи известностью его главного фигуранта, который обрел популярность путем артистичного изобличения педофилов в рамках своего проекта «Оккупай-педофиляй».

Будучи, как это модно сейчас говорить, «медийным» персонажем, Марцинкевич иногда пытался конвертировать свою известность, в том числе он начал делиться своими впечатлениями от просмотра  художественных фильмов на камеру для одной из групп социальной сети «вконтакте». Среди прочих обзоров, к своему несчастью, в качестве предмета своей любительской кинокритики он выбрал два  фильма: «Околофутбола» и «Сталинград». Почти любое художественное произведение базируется на интриге, которая, в свою очередь, является следствием противоборства героев, идей, наций, мировоззрений и пр. Чем талантливей творческий продукт, тем больший пласт противоречий он затрагивает. Нельзя сказать, что Марцинкевич в полной мере освоил искусство кинокритики, но оба фильма не оставляли ему шансов на индифферентный обзор – Вторая мировая и агрессивная субкультура футбольных хулиганов это не те явления, которые могут оставить равнодушным кого-либо. Фильм «Сталинград» напомнил  «рецензенту» о том, что народ-победитель не в полной мере воспользовался плодами великой победы, а мораль «Околофутбола» он увидел в предательстве одного из главных героев.

Думаю, что подобное «народное» творчество в других условиях и при других обстоятельствах мало кого заинтересовало бы, но автором этих «видео-опусов»  являлся Марцинкевич, в фильме «Околофутбола» фанаты сожгли азербайджанское кафе, а вторая мировая вообще стала, в последнее время, сакральным символом и критиковать военные картины надо с осторожностью.

Осенью 2013 оба ролика с присовокупленным к ним видео «Предвыборная агитация», которые имел к Марцинкевичу лишь опосредованное отношение, сотрудниками ЦПЭ ЗАО направляются в ныне упраздненный ФГУ НИУ «Российский институт культурологии». Специалисты Батов Н.И. и Крюкова Н.Н. дают заключение о том, что в представленных им на исследование видеороликах есть признаки разжигания межнациональной розни и угрозы применения насилия. Исследование служит основанием для возбуждения уголовного дела по ст.282 УК РФ, потом происходит «Кубинская эпопея» Марцинкевича за время которой проводится аж три экспертизы с участием тех же экспертов и по тем же объектам. Первая именовалась как «психолого-лингвистическая экспертиза» и представляла собой кальку с досудебного исследования , включая грамматические и орфографические ошибки.  Вторая и третья именуются дополнительными, хотя отвечают на аналогичные вопросы и проводятся по тем же объектам. При этом в последнем случае эксперты самостоятельно меняют вид экспертизы – следователь назначает повторную, а эксперты все так же проводят дополнительную экспертизу.

Не одно из трех экспертных исследований не позволяет говорить о категоричности выводов: слова, использованные Марцинкевичем, толкуются по неакадемическим словарям – например используется «Словарь по правам человека» (sic!), не прошедший научного рецензирования. В целом, выражения, использованные «народным кинокритиком» оцениваются с позиции, как пояснила Крюкова Н.Н., новой научной дисциплины «Психолингвистика» (опять sic!), которая позволяет оценить скрытую направленность текста. Крюкова Н.Н. так же очень популярно разъяснила суду (из текста ее экспертиз этого не понять), что наличие угроз насилия в «речах» Марцинкевича она установила не из смысла конкретных выражений, а из общей направленности его выступлений. Ни в экспертизах, ни в судебном выступлении Крюковой Н.Н. вы не сможете найти ни одной ссылки на авторитетные работы в области «психолингвистики» ни на апробированные и научно обоснованные методики исследования текстов или выступлений для целей уголовного процесса. Между тем, именно экспертизы госпожи Крюковой Н.С. стали главным и единственным доказательством совершения Марцинкевичем преступлений, предусмотренных именно 2 частью ст.282 УК РФ, и осуждения его к 5 годам лишения свободы. Произошла ситуация, одна из многих, когда суд уклонился от критического анализа заключения эксперта, принял его доводы в качестве непогрешимой и неоспоримой истины  и сделал это частное и, по факту, ненаучное мнение, фундаментом приговора.

Достаточен ли авторитет эксперта для того, чтобы ставить в зависимость от него авторитет правосудия?

Наука не стоит на месте и новые знания, наверное, позволяют больше приблизиться к истине в уголовном процессе, но, как я уже сказал, мы должны быть уверены, как в авторитете эксперта, так в его инструменте- способе которым он отвечает на важные для нас вопросы. Представляется, что к остроте и точности инструментов Крюковой и Батова   уже есть, по смыслу вышесказанного, масса претензий. Может быть их авторитет сможет компенсировать сомнительность их методов?

Начнем с того, что эксперт Крюкова, единственная из этого дуэта, которую нам удалось увидеть в суде, вообще имеет математическое образование, что мало коррелирует с целями и задачами заявленных «психолого-лингвистических» экспертиз, а господин Батов, помимо озвученного кандидатства по психологии, является апологетом непризнанной науки «психогерменевтика»( http://www.riku.ru/cvBatov.htm), предмет и задачи которой я не нашел даже в «Википедии» и от одного упоминания которой, по слухам, плюются все порядочные ученые. Как записал один из свидетелей выступлений господина Батова «чтобы психогерменевтика получила широкое признание добрая половина моих коллег должна отправиться в мир иной» (http://anarh-oren.livejournal.com/68933.html).

Что ж, действительно, поисковые системы подсказывают, что работы указанных экспертов были и раньше широко представлены   в уголовных процессах. В частности они участвовали в проведении исследование в рамках дела «Пусси Райот» и, наравне с другими экспертами обвинения по этому делу удостоились гневной отповеди 104 ученых (http://xn--n1abc.xn--p1ai/rpo/structure/expert_rpo/letter_14.08.php). А в другом деле (http://www.rus-obr.ru/blog/15019) эти эксперты усмотрели экстремизм во фразе «Убей в себе раба». В этой же статье указывается на длительные и плотные связи этих экспертов с одной из сторон, которые прямо заинтересованы в исходе дела Марцинкевича – ЦПЭ по г.Москве.

Но не всегда доводы эксперта Крюковой принимаются безоговорочно – так известный судья Московского городского суда Ткачук, рассматривая дело в отношении бывшего начальника ЦПЭ ГУВД г.Москвы (опять ЦПЭ!) посчитал, что заключение Крюковой не может быть использовано в качестве доказательства «усомнившись в ее компетенции» (отсюда http://www.kommersant.ru/doc/2041044).

Таким образом, можно прийти к выводу, что эксперты Крюкова и Батова не просто используют в своих исследованиях методы не имеющего научного признания и обоснования, но достаточной степени были дискредитированы своими контактами с должностными лицами, которые прямо заинтересованы в исходе дел, возбужденных по признакам преступлений, предусмотренных ст.282 УК РФ.  

Необходимо отметить, что выявленная мной проблема не является уникальной и не обусловлена обстоятельствами конкретного уголовного дела. Специфика уголовного процесса такова, что одна из сторон (обвиняемый-подсудимый) обладает большим объемом гарантий в целях исключения судебной ошибки- осуждения невиновного. Этим задачам служит презумпция невиновности и прочие права фигуранта уголовного дела. В таких условиях недопустимо применение научных методов, не доказавших свою состоятельность и именно это, очевидно, имел ввиду Верховный суд, когда исключал т.н. «детектор лжи» из числа доказательств (http://base.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc;base=ARB;n=348747;div=ARB;dst=100148,0;rnd=0.3959852522239089) . Совершенно очевидно, что недопустимо также и использование в уголовном процессе заключений тех специалистов, которые были уличены в своей аффилированности к одной из сторон процесса. Считаю необходимым законодательное определения научных методов и средств, разрешенных к участию в уголовном процессе. Думаю, что дополнительными гарантиями объективности, представленных в суд научных исследований (экспертиз) может послужит нормативное закрепление право стороны требовать проведения комиссионной экспертизы по интересующему вопросу с привлечением экспертов из различных научных организаций с, возможно, различными мнениями по исследуемому предмету.  

Тексты все трех экспертиз, проведенных Крюковой и Батовым по делу Марцинкевича и досудебное исследование.

 

Услуги:
Заказ звонка